В те давние времена учился я в педагогическом институте на филолога. Специальность была выбрана не случайно, поскольку с малолетства был я трындоболом, причем практически на любую тему. Замечу, что к спорту я абсолютно равнодушен. Согласен с утверждением, что если б физкультура была полезной, на каждой перекладине висело бы по два еврея. А поскольку представителей этой умной нации на спортплощадках не наблюдается, то и я свое время и силы тратил на умственные экзерсисы. Девушек я привлекал своей неземной красотой и искрометным острословием. Не стала исключением и пионервожатая соседнего отряда пионерского лагеря, где я проходил педагогическую практику. Очень приятно и разнообразно провели мы это лето. Детишек спать – а сами на пляж упражняться в Кама-Сутре. Я, правда, где-то на задворках сознания знал о существовании жениха, счастливо пребывающем в городской жаре и суматохе. Но к нашей разнеженной и сексуально раскрепощенной жизни на берегу южного моря это не имело никакого отношения. Тут пионерский сезон закончился, и я вернулся в пенаты родного института. Уж не знаю, каким образом жених проведал о моих неоднократных и, главное, удачных покушениях на честь его невесты, но в один непрекрасный день он со своими дружками, выцепив меня на перемене между парами, захотел со мной поговорить. Уточню – жених был боксер, мастер, чемпион и вообще бодистроительный образец. Что он мне мог сказать? Посмотрев на неизуродованные интеллектом лица спортсменов, я понял – меня пришли убивать. В общем, в тот момент стало не до лирики, надо было тупо спасать свою если не жизнь, то по крайней мере, здоровье. Единственное оружие, которое я мог им противопоставить – мой язык. И я начал говорить. О чем – я не помнил уже через три минуты. Главной моей целью на тот момент было – не замолчать. Говорить надо было на темы разные, не совсем тупые, чтоб они не поняли, что я с ними делаю, но и не умные, чтоб не перенапрячь сознание этих физически развитых людей. Словесный поток лился из меня как никогда до того и никогда после. Мозг вырабатывал готовые блоки за секунду до того, как языку будет нечего сказать. Не закрывая ни на секунду рот, я говорил час и двадцать минут. Я прекрасно понимал, что упусти я хоть на мгновение их внимание – я труп в самом прямом смысле этого слова. Боксер не упустит и доли секунды, что нокаутировать раскрывшегося противника. Меня спас звонок. Очумелые от непосильного объема свалившейся на них информации, боксеры сказал: «Ну.. это… ладно..» и, очумелые от забродивших мозгов, ушились восвояси. Я просто сполз по стенке с идиотской улыбкой на роже. Пронесло… Я, конечно, знал, что язык у меня не только для куннилингуса, я всегда уважал его как основное орудие своего будущего труда. Но после того случая, я, как Матроскин, его вдвое больше любить стал. Правда, это приключение ничему меня не научило. Единственно, с возрастом невесты перешли в разряд жен. Но как говорил Пушкин: «Соблюдение седьмой заповеди мне всегда трудно давалось». Грешен, каюсь. Зато как интересно… Матвей
© Melochi-jizni.ru
Читайте также:
| 
